Тяжелое солнце неуклонно ползло к горизонту, заливая череду невысоких холмов багровыми отсветами. Из-за неестественной тишины, стоявшей в округе, казалось, что можно расслышать, как оно шипит, касаясь прохладных краев вечерних облаков. Легкий ветер чуть трогал траву и веял зябкой осенней прохладой. У подножья холма две армии, словно настигнутые каким-то древним заклятием, способным останавливать время, замерли друг напротив друга.

Одна из них, та, что немного превосходила числом воинов, пребывала в некотором хаосе благодаря предшествовавшей битве, вторая, несмотря на ожесточенную схватку, сохраняла строй из нескольких шеренг. Никто из бойцов не мог с уверенностью сказать, что именно остановило сражение. Любой из противников фаланги мог бы поклясться, что их армия уже практически одержала верх, почти прогнула стройные ряды противника, когда предводитель тех вдруг опустил меч и издал клич, ничем не напоминавший человеческий голос. Зов был обращенный куда-то за грань этого мира, туда, где испокон веков не бывало ни солнца, ни ветра. И в этот момент в центре схватки словно выросла невидимая стена, отбросившая противников по разные стороны себя.

Солнце неумолимо продолжало движение к горизонту, заставляя тени вытягиваться, все более и более изменяя привычную форму. Ветер стелился по земле, словно пытаясь помочь серым силуэтам на траве вырасти до неимоверных размеров. Тень фаланги медленно надвигалась на армию противника, незаметно меняя свои очертания. В последнем луче солнца, глухо упавшего за горизонт, могло показаться, будто она протянула к врагу две когтистые лапы. Но луч погас, и в наступивших сумерках тени исчезли, слились вместе и растворились в вечернем полумраке, не прекратив при этом своего существования.

И в этот момент предводитель фаланги вновь вскинул меч, молча, не издав ни клича, ни призыва. И каждый из его воинов повторил это движение. С холодным спокойствием в глазах, ряд за рядом они двинулись на врага, вызвав тем самым смущение и замешательство.

Последовавшая за тем битва длилась недолго. Воины фаланги, будто сами обратившись тенями, скользили меж мечами противника, не позволяя даже коснуться себя.

Последний выживший воин, каждодневно возносивший молитвы богине Велсигут за свою удачливость и даже не подозревавший о расчете, по которому ему выпало поведать миру об увиденном, утверждал спустя много лет, что никогда не доводилось ему встречать зрелища более жуткого, чем растворяющийся в полумраке сумерек силуэт темной фаланги…